Житие праведной Иулиании Муромской (Лазаревской) чудотворицы

(Данный текст — редкий  литературный памятник. Житие написано сыном Иулиании сразу после ее кончины. — ред. С.Б.)

Месяца января во второй день.
Преставление святой и преподобной матери нашей Иулиании Лазаревской.
Списано многогрешным рабом Калистратом, пореклу Дружиною Осоръиным, сыном Иулиании Лазаревской.
Благослови, Отче.
Благословен Бог и Отец Вседержитель, творец небу и земли, видимым же всем и невидимым. Благословен единородный Сын Слово Божие, безначален же и безлетен, от Отца родивыйся. Бог от Бога прежде всех век составления, содержащая и сила, всю тварь сотворившая. Благословен Утешитель, Святой и Живородящий Дух, от Отца исходяй и Сыном явлен человеком, Трисоставная и Единосущная и Неразделимая Святая Троица, совершена славою и существом, и царство неизменяемое, безначальное естество и владычнее достоинство, естественная благостыни, и един Бог и Содержитель и Промыслен-ник всех век, даяй просящему премудрость и разум, и не презирая согрешающаго, положив на спасение покаяние, егоже благословят небесныя силы и славят воинства аггел. Того убо благаго и премилостиваго Бога благодарю и аз, недостойный и худый, аще и недоволен есмь на славословие того благостыни, тому приношу исповедание и велелепоту. И молюся услышати мя в он же день, аще призову его дати ми сло¬во во отверзении уст моих, яко да исповем житие добродетельно и ползы душевныя исполнено. Воистину убо того благословити достойно и призывати, воспоминая бо святую и праведную госпожу мою родительницу и ея подвиги, милостыня и лощения, и на земли легания, и всенощная бдения, и непрестанныя слезы и молитвы. И иныя к сим добродетели боюся забвению и молчанию предати, помышляя раба онаго муку, приемша Господень талант и погребоша его в землю, а прибытка им не сотвориша. задержую же ся и боюся, егда кто вознепщует, егда видит мя или слышит что от мене, и материя ради свойства коварство се быти помыслит, и неправо писание се быти возмнит. Но жив Господь Бог наш, вся сведый прежде бытия их, яко не лжу, истинну бо реку, еже сам видех своима очама и осязах своима рукама, не буди ми лгати на святыя. Аще ли етери, написание сие слышавше и высоте словес дивящеся, не восхотят веровати, буде им милость Господня, тии бо немощь человеческую помышляют и неприятно творят глаголоемое
о человецех. Аще ли кто восхощет истинно испытати праведное и богоугодное житие святыя матере моея Иулиании, да воспросят слу¬живших у нея и сосед, окрест живущих, каково богоугодно из младых ногтей стяжа житие. Мнози бо ведят и помнят блаженную и сведают ея добродетельныя труды и подвиги. Но аще бы место, идеже поживе блаженная, имело уста и язык, не бы молчало глаголати добродетельныя ея подвиги, поистинне бо подража прежних святых богоугодных житие и правило. Но како исповем, еже выше моея силы, понеже грешен есмь и неразумен, но убо наставит мя честная и милостивая она душа, и вразумит мя, своего сына по плоти, по духу рабичища, или яко некоего изверга непотребна, еже вообразити о ней слово. Разумейте же вси, иже душеполезнаго жития сего послуси, ничего иже к силе недостаточествующа. Подобает же мало слово выше возвести, яко да от коего бысть та родителю, и где и каково пребывание имяше, и како преставися — все подробну ведомо чадом ея. Не реку же чадом, но и рабом, недостоин бо сый таковыя праведницы нарицатися сын, понеже не последовах добродетели ея.
 
 

Сказу ю же вам повесть дивну, бывшую в роде нашем.

Во дни благоверного царя и великого князя всея Руси Иоанна Васильевича при его царском дворе был муж благоверен и нищелюбив именем Иустин, по прозвищу Недюрев, саном ключник. Жена у него была столь же боголюбива и нищелюбива, по имени Стефанида, дочь Григория Лукина, из пределов града Мурома. Жили они во всяческом благоверии и чистоте, и было у них много сыновей и дочерей, и много богатства, и слуг множество. 
От Иустина и Стефаниды и родилась сия блаженная Иулиания.

Было ей шесть лет от роду, когда мать ее преставилась от жития сего, и взяла Иулианию в пределы града Мурома бабка ее, вдова именем Анастасия, жена Григория Лукина, дочь Никифора Дубенского. И воспитывала она Иулианию во всяческом благоверии и чистоте также шесть лет. Когда же было блаженной двенадцать лет, бабка ее преставилась от жития сего. И завещала дочери своей Наталии, жене Путилы Арапова, взять внучку свою Иулианию в дом и воспитать ее в добре, во всяческом благочестном наказании. У тетки ее было своих восемь дочерей девиц и один сын. 
Сия же блаженная Иулиания, с младых ногтей Бога возлюбив и Пречистую Его Матерь, весьма почитала тетку свою и ее дочерей, во всем оказывала послушание, смирение и молчание любила, в молитве и посте была прилежна. И за то от тетки своей много брани выслушивала, а от дочерей ее и от слуг насмешек, зачем в столь ранней младости тело свое утомляет. И говорили ей постоянно: «О безумная, зачем в столь ранней младости плоть свою изнуряешь и красоту девственную губишь?» И так не однажды понуждали ее с утра есть и пить. Она же не поддавалась воле их, но только все с благодарностью принимала, в молчании от них уходила, послушание проявляя ко всем людям. И была она с детства нравом кротка и -молчалива, не строптива, не тщеславна, от смеха и всяких игр отстранялась. Хотя ее много раз к играм и песням пустошным и понуждали сверстницы, но она не присоединялась к их обществу, недоумение на себя возлагала и тем утаить желала свои добродетели. Только о прядении и о труде за пяльцами пеклась и прилежание великое имела, и не угасал светильник ее всю ночь. И сирот и вдовиц немощных, что были в том селении, всех обшивала, и всем нуждающимся и больным » всяческим добром помогала, так что все дивились разуму ее и благоверию. И вселился в нее страх Божий. Не было ведь в том селении церкви ближе, чем за два поприща. И не случалось ей в девическом возрасте ни в церковь приходить, ни слышать чтения Слова Божиего, ни учителя у нее не было, кто поучал бы во спасение, но смыслом благим наставляема была она нраву добродетельному, как глаголет великий Антоний: «Имеющим целостный ум не требуется Писание». Сие Слово блаженная собою верно исполняла, и хотя и не училась по книгам, ни учителя, наставлявшего её, у нее не было, но в девственном возрасте все заповеди усердно исполняла, как бисер многоценный посреди нечистоты, в благочестии подвизалась, и желала слышать Слово Божие, но этого никаким образом в девичестве получить не могла. И невежды выставляли ее на посмешище за ее добрые дела. Но никогда препоны солнечной красоте не сотворят гнойную нечистоту, как столпу, основанному на твердыни, не повредят возвеявшие ветры и никогда не смогут поколебать его. Как и Апостол глаголет: «Ничтоже нас разлучит от любве Божия: ни скорбь, ни теснота, ни глад»; по божественному Давиду: «Надеяся на Господа, как гора Сион, не подвижится вовеки» и «Не оставит Господь жезла грешных на жребий праведных, яко да не прострут праведный в беззакониих рук своих».
Когда же достигла блаженная шестнадцати лет, выдана была в пределы града Мурома мужу доброродному и богатому имением Георгию, по прозвищу Осорьину. И венчаны были священником по имени Потапий, служащим в церкви праведного Лазаря, друга Божия, в селении мужа ее. Этот же священник, впоследствии иерей, за добродетели его поставлен был в богоспасаемом граде Муроме в монастырь благолепного Спасова Преображения архимандритом и наречен в иноках Пименом. Тот же священник поучал их страху Божию по правилам святых Апостолов и святых отцов о том, как жить мужьям с женами своими вкупе, и о молитве, и о посте, и о милостыни, и о прочих добродетелях. Иулиания же, внимая со всем прилежанием, слушала божественные поучения и наставления и, как почва благая, всеянное в нее с прибытком возрастила. Не только слушала поучения, но и делом всё исполняла усердно. И так священник, наставляя и благословив, отпустил их в дом свекра ее Василия. Был свекор ее богат и добророден, и свекровь именем Евдокия была доброродна и разумна, и были у них единственный сын и две дочери, и селения, и слуг много, и владели прочим имением изобильным.
Видя же сноху свою, разумом и всяческою добротою исполненною, обрадовались ей и, хвалу Богу воздав, повелели ей всем домашним устроением править. Она же со всем смирением, послушание и повиновение имея к ним, ни в чем не ослушалась, ничего вопреки им не говорила, весьма почитая их, все повеления их безотказно исполняла, так что, дивились свекор и свекровь и родственники их. И многим, искушающим ее в речах и вопросах, она на всякий вопрос ответ благочинный и разумный давала, так что дивились все разуму ее, прославляя Бога. Блаженная же соблюдала с детства обычай по вечерам много Богу молиться и коленопреклонения творить по сто поклонов земных и более, так и ко сну отходила, кланяясь Господу. А вставая от сна своего, много Богу молилась и мужа своего наставляла то же творить, как и «говорит великий Апостол Павел: «Что веси, жено, аще и мужа спасеши». То же он глаголет и мужьям. И ещё: «женивыйся не согрешил, но закон исполнил, и женяйся добре творит, а неженяйся лучше творит». О сем блаженная скорбела, так как лучшей участи — девственного жития — не постигла. Но слышала слова того же Апостола, вещавшего: «Привязавши ли ся жене, не ищи разрешения. И жена привязанна законом своим телом не владеет, но муж. Спасет же ся чадородия ради, аще всякому делу благу последует». И еще в ином месте сказано: «На два чинаразделися житие человеческое, на монашеское и на простое. И простым невозбранно женитися и мясо ясти и прочия заповеди Христовы творити, яко же и мнихом. Мощно и в мире с мужем живущи, угодити Богу. И не всяк постригаяйся спасется, но иже сотворит мнихом достоная. И аще кто в мире со женою живет и исправит часть законную, лучши есть пустынника, не всего закона исправиша. И мирянин доброделен в мире удивителен». Сия же блаженная, о себе размышляя, когда с мужем своим непорочным браком соединилась, как и в замужестве сохранить ей усердное и непорочное исполнение всех заповедей Христовых. И не единого вечера не проходило, чтобы она не помолилась много, и потому так мало времени оставляла для сна. Рано же утром вставая, молитву долгую Богу возносила.

Когда же мужу ее случалось в царской службе пребывать по году или два, а иной раз и по три года, в те времена она, все ночи без сна пребывая, подолгу Богу молилась, и не угасал светильник ее всю ночь, и прилежно рукодельничала за прялкой и пяльцами. И, будучи умелой мастерицей в пяличном деле, продавала свое рукоделие, а вырученное нищим раздавала, а остальное на церковное строение. И творила многую милостыню тайно от свекра и свекрови, только одна младшая слуга ее о том ведала, с которой и посылала милостыню нуждающимся. Сие же творила ночью, чтобы никто не узнал, по слову богогласного Евангелиста Матфея, как и Сам Христос святыми Своими устами заповедал: «Егда твориши милостыню, не воструби пред собою, да не весть шуйца твоя, что творит десная твоя. И Отец твой, видя втайне, воздаст тебе яве». Днем же домашним устроением без лености управляла. О вдовах и сиротах, как ревностная мать, заботилась, своими руками и омывала их, и кормила, и поила, и обшивала. И совершилось над ней премудрого Соломона слово: «Жену добру аще кто обрящет, дражайше есть камения многоценнаго, таковая богатства не лишится, и радуется о ней сердце мужа ея, аще где коснит, не печется ни о чем же».
Все были в дому ее одеты и насыщены, и дело каждому по силе его поручала. Гордости и величия отнюдь не любила, и слуг презрительным именем не называла, и истребовала, чтобы кто-либо воды подан ей умыть руки или с ног ее сапоги снял, но всё сама делала. Только по необходимости, когда гости приходили, тогда слуги по чину предстояли и прислуживали. По отшествии же гостей и то себя тяжко винила и всегда со смирением укоряла свою душу, говоря себе: «Кто я, убогая, что предстоят передо мной такие же человецы, создания Божий». И за то славя Бога, всем образом своим была добродетельна. А некоторых же слуг, бывших и неразумными, и непокорными, и ленивыми в делах, да иных же, и словом пререкавшихся, она же со смирением терпела и своим примером исправляла, принимая вину на себя, говоря: «Я сама пред Богом всегда согрешаю, и Бог меня терпит, а их мне что испытывать, они такие же суть человецы, как и я. А если во служение их нам Бог поручил, то души их более наших цветут». Вспоминала же и Спасово Слово, глаголющее: «Не обидите малых сих, аггели бо их всегда видят лице Отца Моего небеенаго». И никого из согрешающих слуг не оклеветала, за что от свекра и от свекрови и от мужа бранима была. Она же ни от чего этого не смущалась, но, как столп непоколебим, непрестанно стояла и всю надежду свою на Бога возлагала и на Пречистую Богородицу, и великого чудотворца Николу горячо призывала. От него же помощь великую получала, о чем сама же поведала, рассказывая о том, что однажды ночью восстала она по обычаю на молитву, а мужа ее дома не было. Ненавидя же добро, дьявол с бесами своими покусились, чтобы она перестала молиться, и своими видениями страх и ужас великий напустили на нее. Она же, младая еще и неискушенная такими вещами, испугалась сильно и легла на постель свою и, одеялом укрывшись, уснула крепко. И видела многих бесов, идущих на нее со всяким оружием в намерении ее убить и начавших ее душить со словами: «Если не отстанешь от такого начинания, тотчас погубим тебя». Она же, в сильном страхе пребывая, возвела очи свои к Богу и Пречистой Богородице и призвала на помощь святого Николу; И тотчас явился ей святой Николай, держа Книгу Великую, и начал ею бить бесов, и так разогнал всех, как дым исчезнувших, будто бы их и не было. И, воздев правую руку свою, благословил, говоря: *Ю дочь моя, мужайся и крепись, и не ужасайся бесовского запрещения, ибо Христос повелел мне хранить тебя от бесов и злых людей». Она же, тотчас пробудившись от сна, увидела въяве святого мужа, выходящего из дверей покоя стремительно, подобно молнии. И, тотчас восстав, быстро пошла она вослед ему, а он вдруг стая невидим, а притвор покоя оказался крепко заперт, как обычно. И она, уверившись таким образом в чуде, возрадовалась, славя Бога и сама дивясь этому, никому же сего не поведала, но более прежнего добрым делам прилежала.

Малое же время спустя Божий гнев, за грехи наши наказующий нас, Русскую Землю постиг. Голод великий сильно одолевал, и многие от того голода умирали. Она же многую милостыню творила втайне от людей, брала у свекрови пищу — и утреннюю, и полуценную — и всё это нищим отдавала, сама же до обеда ничего не вкушала и после обеда до вечера. Видевши это, свекровь говорила ей: «О невестка, как я радуюсь твоему частому ядению. Но дивлюсь, как нрав твой переменился. Когда хлеба обилие было, тогда не могла я к утреннему и к полуценному ядению принуцить тебя, а ныне в мире оскудение пищи, ты же утреннее и полуденное ядение берешь». Она же, желая утаиться, отвечала: «Пока не родились дети, не хотелось мне есть, а когда стала рожать детей, тогда обессилила и теперь вот не могу насытиться. Не только днем, но и ночью постоянно хочется мне есть, но стесняюсь у тебя просить». Свекровь же стала посылать ей пищу обильную не только днем, но и ночью, не было ведь у них никакого оскудения в дому, поскольку в прежние времена много скоплено хлеба было. Она же, принимая пищу у свекрови, сама не вкушала, но всё нуждающимся раздавала. Когда же кто из нищих умирал, нанимала обмывать и, погребальные ризы покупая, отдавала их и на погребение деньги посылала. А когда видела покойника в селении своем, знала его или же не знала, ни единого не оставляла, чтобы о душе его не помолиться.
Вскоре от голода мор нашел сильный на людей, и многие умирали от болезней и от чумы. И оттого многие в домах запирались и зараженных чумою в дома не пускали и к одеждам их не прикасались. Блаженная же, тайно от свекра и свекрови, своими руками многих заражённых в бане омывала, лечила их и Бога молила об их исцелении. Если же кто умирал, она многих сирот своими руками омывала и давала всё для их погребения и сорокоуст заказывала.

И так прожила у свекра и свекрови в дому много лет, ни в чем не проявляя к ним непослушания и не ропща, но как верная дочь своих родителей почитала. Свекор и свекровь ее в глубокой старости преставились в монашеском чине. Она же схоронила их с песнопениями и псалмами надгробными и благолепным погребением с почестями и многую милостыню по ним и монастырям, и церквям, и нищим раздала. И во многих церквях заказала по ним служить литургии, и трапезы в дому своем священникам и монахам, и нищим, и вдовам, и сиротам, и всем бедным поставила. И все приходили, обильной пищей угощались, и все поминавшие молились Богу за души преставившихся, и в темницу она милостыню посылала во все те дни, даже до сорокового дня, а мужа ее тогда не было дома. Она же много имущества на милостыню извела, не только в те дни, но и во все другие годы творя память по умершим, следуя Божественному Писанию, в котором говорится о том, что «творимая зде многу ползу и ослабу творит умершим душам. Мажай бо мастию себе прежде благоухает».
О том же глаголет и великий Василий: «Аще кто владеет родительским имением, а Богови от него не дает, сиречь милостыни, той, рече, гатбы и разбоя не остася, не свою бо силу, но поты отца своего держит». Эти слова почитая, блаженная старалась всё имущество, оставшееся от свекра своего, раздать. Сама же к добродетелям обратилась более прежнего.
И так прожила с мужем своим много лет во всяческой добродетели и чистоте по закону Божию и родила десять сынов и три дочери. Четыре сына и две дочери их во младенчестве умерли, шестерых же сынов и одну дочь они вырастили. И за это славили Бога, повторяя слова Апостола Павла к Тимофею: «Жена спасется чадородия ради». Об умерших же младенцах благодарили они Бога, как по пророку Иову говорится: «Господь даде, Господь и взят». Почитали и слово Иоанна Златоуста: «Блаженных младенцев блаженное почивание. О чем имут дати ответ, ничтоже искуса греховнаго не сотворише? Причтени бо суть со Иовлевыми сыны и со избиенными младенцы, и со аггелы Бога славят, и о родителях Бога молят». И потому они об умерших чадах не скорбели, а о живых радовались. Ненавидящий же добро дьявол всячески тщился вред ей причинить, частые раздоры возбуждая меж детьми ее и слугами. Но она же обо всём этом мудро и разумно рассуждала и мирила их. И не мог враг иного зла сотворить ей, но стал действовать через одного из слуг и подстрекнул его, и тот убил сына ее старшего, хотел тем самым враг ее в отчаяние ввести и от Бога отлучить. Или, думал, нет провидения Божия, как Давид говорит: «Благо мне, яко смирил мя еси, да научуся оправданием Твоим», — так и блаженная более о душе заботилась. Сказано также: «Без искушения и злато не свершается», или: «Кто, видя юнейша себе умерша, а не исправится, когда будет спастися?», или же: «Кто бедами не накажет, а доброденьствии такому како мощно наказатися?» Блаженная же, видя сына своего умершим, сильно скорбела — не о смерти его, но о душе его, потому что принял он напрасную смерть, однако она не смущалась, а мужа своего словами утешительными увещевала, чтобы и он не терял надежды на Бога. И так сына своего псалмопением почтила и многую милостыню раздала и сорокоуст заказала. Через некоторое время и другого сына ее на царской службе убили. Она же, хотя и скорбела немало, но о душе, а не о телесной смерти. Не причитала, ни волос на себе не рвала, как по обычаю прочие женщины делают, но во все дни милостынею и трапезой для нищих и иерейскою службою поминала, а все ночи без сна пребывала, моля Бога со слезами об отпущении грехов чадам своим умершим.
 

Потом же начала молить мужа своего, чтобы отпустил ее в монастырь. Он же никак не склонялся к молению ее. Она же говорила: «Если меня не отпустишь, то убегу из дома». Муж заклинал ее Богом, чтобы не оставляла его, поскольку он уже состарился, а дети были ещё малы. И читал ей книги Божие, блаженного Козьмы Пресвитера и других святых отцов, где говорится: «Не спасут нас чернеческия ризы, аще не во мнишеском чину живем. И не погубят нас белыя ризы, аще богоугодная творим. Аще ли кто нищеты не могии терпети, отходит в монастырь, не хотя детми пещися, то уже не трудитися хощет, ни любви Божия ищет, но почивати хощет. А дети осиротевши, многажды плачюще и кленут, глаголюще: «Векую родивший родители наши нас оставиша ны в толцей беде и страсти. Аще бо и чюжия сироты повелено есть кормити, колми паче своих не умаряти». И многое иное из Божественного Писания муж прочел перед нею. Она же выслушала такие его просьбы и сказала: «Воля Господня да будет». И тогда умолила мужа своего, чтобы далее хотя и жить им вместе, а плотского общения не иметь. И устроили себе постели разные в единых покоях. Мужу своему устроила обычную постель, на которой он и прежде почивал, сама же, как птица из силков вырвавшаяся, от всего мирского отстранилась и на Единого Бога всею душою положилась. Пост и воздержание более прежнего соблюдала, во все пятницы ничего не ела и затворялась в уединенной клети, и так Единому Богу в молитвах постоянно обращалась. В понедельники же и среды днем сухоядение без варива вкушала, по всем же субботам и воскресениям в дому своем трапезу священникам, и вдовам, и сиротам, и своим домочадцам поставляла и обильной пищею угощала. И с ними по одной чашице вина испивала, не потому что хотела вина, но гостей не хотела обидеть. Потому как помнила заповедь Спасову, в которой говорится: «Егда твориши пир или вечерю, не зови родитель своих, ни сосед богатых, еда коли и они тя воззовут. Но зови нищия, слепыя, хромыя, бедныя, иже не минут ти воздати. Воздаст же ти ся в воскресение праведных». Святые же отцы, видя немощь рода человеческого, более же всего Святым Духом наставляемые, не возбраняют есть и пить во славу Божию. И таким образом глаголют: «Егда творити пир и воззовёте братию и вельмож, добро и приятно, паче же всего зовите убогую братию, да обою мзду не лишени будете, сирень зде от богатых такожде почтени будете, а нищих ради от Бога вечный покой восприимите». Блаженная же, следуя этим словам, более всего о нищих заботилась. 
Спала же только с вечера один час или два, а ложилась на печи без постели, дрова лишь острыми углами к телу подстилала и ключи железные под ребра подкладывала. Такие же дрова были у нее и под изголовьем. И так тело свое изнуряла, покоя себя лишала, а ложилась только тогда, когда слуги ее уснут. И затем вставала на молитву и всю ночь без сна пребывала, и со слезами Бога молила до заутреннего колокольного звона, и потом к церкви на заутреню ходила и на литургию. Днем же рукоделию прилежала и домом своим богоугодно управляла. Слуг же своих довольствовала вполне пищею и одеждою и дело каждому по силе поручала, о вдовицах же и сиротах заботилась и бедным во всём помогала и всяческие добродетели совершала. Так и сказано, по Иову пророку: око слепым и нога хромым, беспокровным покров и нагим одежда. И плакала, видя человека в беде, и не уходил из дому ее никто нищим и с пустыми руками. Слугам же своим, точно чадам жаждущим, была как ревностная мать, а не госпожа, и не любила гордости и величия. А согрешающих слуг вместо угроз миловала и по Божественному Писанию поучение творила без наказания и пыток. И хотя книгам не училась, но любила Божественных книг чтения послушать, и если какое слово слышала, то истолковывала все непонятные слова, как премудрый философ или книжник, всегда говоря со слезами: «Какими добрыми делами можем Господа умолить за себя? И как отвратим греховные идущие напасти, и как страстям затворим вход? И как житию прежних святых сможем подражать в эти последние времена? И как сможем умолить о воскрешении не принимающего мзды судию Христа?» В бане же тела своего не мыла, с тех пор как с мужем разлучилась. Иных же добрых ее многих дел невозможно ни пересказать, ни на письме передать. Сколько бы добра она ни сотворила, никого не оскорбила ничем и не прогневала, но от всяческого зла удалялась. И какое ж слово способно восхвалить такие ее труды, старания же ее кто измерит, плач ее кто опишет, милостыни ее кто сочтет? Да где это сказано, будто бы невозможно спастись в миру? Говорит же божественный Ефрем Сирии: «То како речеши посреде мира немощно спастися? Аз вкратце скажу, аще хочеши: Не место спасает, но ум, и еже изволение к Богу. Адам в рай, яко велице отишии, утопися, а Лот в Содомех, яко в морских волнах спасеся. Саул в полатах царских и сию жизнь, и ону погубив, а Иов, на и гноище седя, в бедах велицех венец прият праведный. Да еже что глаголеши, яко немощно посреди чади спастися, то то и ничтоже есть бывает, иже на ползы божественныя соборы часто ся собираем». Сия блаженная Иулиания с мужем жила и чад имела, и слугами владела, а Богу угодила, и Бог прославил ее и причислил к прежним святым. 

Прожила блаженная с мужем своим после разлучения плотского десять лет. И муж ее преставился. Она же более прежнего всё мирское отвергла, следуя словам Давида: «Благо мне, яко смирил мя еси, да научуся оправданием Твоим»,!) и: «Наказание Господне отверзает ми уши». «Аз не противлюся, ни вопреки глаголю». И детей своих утешая, говорила: «Не скорбите, чада мои, сия смерть отца вашего нам, грешным, для вразумления и наказания, дабы то каждый видя, за себя боялся». И много поучала детей своих по Божественному Писанию. И так погребла мужа своего с псалмами и песнями божественными, и многую милостыню сотворила нищим, и сорокоустами по монастырям и по многим церквам почтила, не жалея о расточении тленного имущества, но радея о собирании правды. Сама же все ночи без сна пребывала, моля Бога о муже своем, грехов отпущение даровать ему, помня, что сказано в Писании: «Добрая жена и по смерти мужа своего спасает», подражая благочестивой Феодоре царице и прочим святым женам, которые по смерти мужей своих умолили Бога. И так приложив пост к посту, и молитву к молитве, и ко слезам слезы, милостыню бессчетную всё более и многократно оказывала, так что часто ни одного сребреника не оставалось в дому ее. Тогда она, занимая, продолжала по обыкновению подавать милостыню и всякий день ходила в церковь на молитву. Когда же наступала зима, то у детей своих занимала сребреники, якобы для приготовления себе теплой одежды, но и эти деньги нищим раздавала, а сама без теплой одежды зимою ходила. Сапоги же на босые ноги обувала и под ноги себе ореховую скорлупу и черепки острые вместо стелек подкладывала, и так тело свое порабощала. Те, кто ведал об этом, говорили ей: «Зачем в такой старости тело свое изнуряешь?» Она же отвечала: «Не знаете ли, что тело душу убивает? Да убью тело мое и порабощу его, да спасется дух мой в день Господа нашего Иисуса Христа». Иным же говорила: «Недостойны страсти нынешнего времени противу будущей славы». И ещё говорила: «Если здесь усохнет тело мое, то его в оном веке черви не смогут съесть. Какая, -говорила, — польза тело тучнйть, а душу губить».

Одна же зима была столь студеная, что земля расседалась от мороза. И потому Иулиания не ходила некоторое время в церковь, но в дому своем молилась Богу. И однажды рано утром поп церкви той пришел в церковь праведного Лазаря, и был глас от иконы Пресвятой Богородицы, глаголющий так: «Иди, скажи милостивой вдове Иулиании, чего ради в церковь на молитву не идет? И домашняя молитва Богу приятна, но не так, как церковная. Вы же почитайте ее, ибо ей уже не менее шестидесяти лет, и Дух Святой на ней почивает». Поп, в великом страхе, тотчас пришел к блаженной Иулиании, упал к ногам ее, прося прощения, и поведал ей о видении. Она же сурово внимала тому, о чем он поведал перед всеми, а не тайно, и сказала: «Соблазнился ты, видно, когда так о себе говоришь. Кто я, Господа моего грешница, чтобы быть достойной такого обращения?». И потом взяла клятву с попа того и со всех, слышавших сие, не рассказывать об этом никому ни при ее жизни, ни после ее смерти. Такое смирение имела блаженная, что и по смерти своей не хотела славы от людей. И тотчас же пошла в церковь, повелев молебен совершить, сама же помолилась прилежно и целовала икону Пресвятой Богородицы. И внезапно было в тот час велие благоухание в церкви и по всему селу тому, дабы все дивились и славили Бога. И так сбылось премудрого Апостола Павла слово к Тимофею: «Вдовица чти». О сей же вдове Сама Богородица Честнейшая всем свидетельствовала и заповедовала почитать праведную Иулианию. И с того же времени блаженная во все дни ходила в церковь на молитву. 

Имела же она обычай всякий вечер молиться Богу в уединенной храмине, отведенной для странников. Была же там икона Спасова и Пречистой Богородицы и угодника их великого чудотворца Николы. В один же из вечеров пришла она в ту храмину по обычаю на молитву, и вдруг наполнилась храмина та бесами многим множеством, таким, что и не вмещались в дверях, и со многим оружием устремились к ней, желая ее убить. Она же, надеясь на силу Христову, не устрашилась, но возвела к Богу очи, помолилась со слезами, говоря: «О Владыко, Господи Боже Вседержителю, не предаждь зверем душа, исповедующия ти ся, и душу убогую не забуди до конца. Но пошли угодника твоего Николу на помощь мне, рабе Твоей». И тотчас явился ей святой Николай, держа в руке своей палицу великую, и прогнал от нее духов нечистых, и они же, будто дым, исчезли. А одного же бесов поймав, много мучил, святую же благословил крестом и во мгновение стал невидим. Бес же, плача, завопил: «Я многий вред причинял Иулиании, во все дни возбуждал раздоры меж детьми и слугами ее, к самой же не смел приблизиться из-за милостивости ее, и смирения, и молитвы». Ибо она же непрестанно четки в руках перебирала, произнося Иисусову молитву, и когда ела и пила или что делала, непрестанно молитву творила. Даже когда и почивала, то уста ее двигались и сердце подвизалось на славословие Божие: много раз видел ее спящую, а рука ее четки передвигала. И бес бежал от нее, вопя: «О Иулиано, много беды принял я из-за тебя, но причиню тебе под старость твою вред — глад велик, и сама начнешь гладом умирать, не то чтобы чужих кормить». Она же знаменовала себя крестом, и исчез бес от нее. Блаженная же пришла к нам, крайне испуганная, и лицом переменилась. Мы же, видя ее в смущение, стали расспрашивать. Она же тогда не расссказала нам ни о чем, лишь по прошествии времени нам поведала тайну и завещала не говорить об этом никому.
И так прожив во вдовстве десять лет, многую добродетель ко всем оказала и много имущества в милостыню раздала, лишь на необходимые потребы домашние оставляла и пищу строго по годам рассчитывала, а избыток весь нуждающимся раздавала. И продолжалось житие ее до Борисова царства. В то же время случился голод сильный по всей Русской Земле — такой, что многие от нужды ели скверных животных и человеческую плоть, и неисчислимое множество народа от голода вымерло. И в дому блаженной крайне сильное оскудение пищи былой всяких припасов, ибо не проросло из земли всеяннное жито ее. Кони же и скот ее погибли. Она же умоляла детей своих и слуг отнюдь не посягать ни на что чужое и воровству не предаваться, но какая еще и оставалась скотина, и одежда, и посуда, всю распродала за хлеб и тем челядь свою кормила и милостыню достаточную просящим подавала. Даже и в нищете своей не оставила она обычая подавать милостыню, и не единого нищего из приходящих не отпустила с пустыми руками в дорогу. Когда же достигла она крайней нищеты, так что ни единого зерна не осталось в дому ее, но и тогда не смутилась она, но все упование на Бога возложила.

В то время переселилась она в другое село, называемое Вочнево, в пределы нижегородские, и не было там церкви ближе, чем за два поприща. Она же, от старости и нищеты немощная, не ходила в церковь, но в дому своем молилась, почитая святого Корнилия, коему не повредила и домовая молитва, и Иова, который, на гноище сидя, Бога видел, и трех отроков в пещи, и Даниила во рву, и Иона в ките, Иеремию в кале умолившего Бога. И от тех слов блаженная утешение находила.

И еще большая скудость умножилась в дому ее. Тогда она созвала слуг своих и сказала им: «Этот глад обступает нас, видите сами. Так что если кто из вас хочет оставаться со мною, терпите, а кто не может, да ступает себе на свободу и не изнуряет себя меня ради». Одни же, по-доброму рассудив, обещались с нею терпеть, а иные ушли. Она же с благодарением и молитвою отпустила их, не имея гнева на них нисколько. И повелела оставшимся слугам собирать траву, называемую лебедой, и кору древесную и приготовлять из этого хлеб. И тем сама питалась и детей своих и слуг кормила. И молитвою был хлеб ее сладок. И никто в дому ее не изнемог от голода. Тем хлебом и нищих питала и, не накормив, нищего из дома не отпускала. А в то время без числа нищих было. И говорили им соседи ее: «Чего ради в Иулианин дом входите? Она и сама гладом измирает».

А нищие отвечали им: «Многие села обошли и чистые хлебы принимали, а так всладость не наедались, как сладок хлеб у вдовы сей». Многие ведь и имени ее не знали. Соседи же ее, богатые хлебом, посылали в дом ее просить хлеба, испытывая, и также свидетельствовали, как хлеб ее весьма сладок. И тому удивлялись, говоря меж собою: «Горазды слуги ее печь хлебы». А не разумели, что молитвою хлеб ее сладок. Могла бы она умолить Бога, дабы и не оскудел дом ее, но не противилась провидению Божию, терпя благодарно, ведая, что терпением обретается Царство Небесное. Претерпев же в такой нищете два года, не опечалилась, не смутилась, не пороптала и не согрешила устами своими в безумии на Бога, и не изнемогла от нищеты, но более прежнего была весела.

Когда же приблизилось честное преставление ее, разболелась декабря в двадцать шестой день и была шесть дней болящей. Но что была болезнь ей? Днем, на одре лежа, молитву творила непрестанно, ночью же, вставая, молилась Богу, никем не поддерживаемая. Слуги же ее посмехались, говоря: «Неправда, что больна: днем лежит, а в ночи, вставая, молится». Она же разумно говорила им: «Что вы посмехаетесь? Не знаете ли, что и с больного спрашивает Бог молитвы духовной».

Января во второй день, на рассвете, призвала отца своего духовного Афанасия иерея и причастилась Животворящих Тайн тела и крови Христа Бога нашего. И села на одре своем, и призвала детей своих и слуг, и всех живущих в том селе, и поучала их о любви, и о молитве, и о милостыне, и о прочих добродетелях. И так прибавляла: «Желанием возжелала великого ангельского образа еще с юности моей, но не сподобилась из-за грехов моих и нищеты, ибо недостойна была, грешница и убогая. Бог так изволил, но слава праведному суду Его». И повелела уготовить кадило и фимиам вложить и, поцеловав всех бывших там, всем мир и прощение дав, возлегла и перекрестилась трижды, обвив четки вокруг руки своей, и последнее слово сказала: «Слава Богу всех ради. В руце Твои, Господи, предаю дух мой. Аминь». И предала Душу свою в руце Божий, Его же с младенчества возлюбила. И все видели в тот час на главе ее венец злат и убрус бел. И так, омыв ее, положили в клеть, и в ту ночь видели там свечу горящую, и наполнился весь дом благоуханием. И в ту ночь одной из служанок ее было видение и повелело отвезти ее в пределы муромские и положить у церкви святого Лазаря, друга Божия, возле мужа ее. И, положив святое и многотрудное тело ее во гроб дубовый, отвезли в пределы муромские и погребли у церкви святого Лазаря, в селе Лазаревском, в лето 7112 (1604) января в десятый день.

Потом над погребением поставили церковь теплую во имя архистратига Михаила. Случилось, что над могилою ее была поставлена печь. Земля же нарастала над могилой год от году. И вот в лето 7123 (1615) августа в восьмой день преставился сын ее Георгий. И начали в церкви копать ему могилу в притворе между церковью и печью, — а был притвор тот без настила, — и нашли гроб ее наверху земли цел и не поврежден. И недоумевали, чей он, ибо многие годы не погребали тут никого. А в десятый день того же месяца погребли сына ее Георгия возле гроба ее и пошли в дом его, чтобы угостить погребавших. Женщины же, бывшие на погребении, открыли гроб ее и увидели, что полон он мира благовонного. В тот час от удивления не могли они ничего рассказать. Но по отбытии гостей рассказали о виденном, мы же, услышав о том, изумились и, открыв гроб, увидели всё так, как и женщины говорили в удивлении. Наполнили малый сосуд мы тем миром и отвезли в град Муром в соборную церковь. И если смотреть миро днем, то словно квас свекольный, а к ночи сгущается, как масло багряновидное. Тела же ее всего осмотреть не смели мы от изумления, только видели ноги ее и бедра — нетленные, а головы ее не видели, ибо на краю гроба лежало печное бревно. А от гроба под печь проходила скважина. И по ней гроб тот из-под печи пошел на восток, пока, пройдя сажень, не остановился он у стены церковной. В ту ночь многие слышали в церкви звон. И, думая, что пожар, прибежав, ничего не увидели, только благоухание вокруг исходило. И многие о том слышали, приходили и мазали себя миром и облегчение от разных болезней получали. Когда же было роздано миро, начала выходить около гроба пыль, подобная песку. И до сего дня приходят сюда больные недугами разными и натираются тем песком и облегчение находят.
Мы же не осмелились бы о том написать, если бы не было этих свидетельств.
 

Пришел из града Мурома некий человек именем Иеремий Червев с женою и привел с собою двое детей, сына именем Андрей и дочь девицу, оба были больны: из рук и из ног кровь текла, и из голеней и ручных локтей. И, отпев молебен и панихиду, от гроба святой обтерли больные места песком, и вдруг в тот же час облегчение болезни было. Когда же принесли их в дом свой, напал на них сон, и спали день и ночь. А восставши от сна, начали руками своими креститься, а прежде того не могли и к устам поднести более двух лет. Язвы же их исцелились за одну неделю.

А иные многие исцелялись и таили чудеса эти, боясь осуждения. Всего же более исцеления были от лихорадок. И оградили гроб тот досками около него, меньше пяди на все стороны. Иногда видели гроб тот — к правой стороне приклонялся верх гроба того, иногда же к левой. И сему дивились. После же поняли, что возрастала земля под гробомтем, и так понемногу кверху он поднимался. И была вода, проходя около гроба ее, и этому удивлялись, потому что место было высокое. Явилась блаженная во граде Муроме в девичьем монастыре дочери своей Феодосии, повелев вынуть себя из земли. Та же, придя, подняла гроб ее немного и подложила под него доску дубовую. Оттуда же и доныне вода не приходит.

…Человек именем Иосиф из деревни Макарове, болели у него зубы, так что много дней ему нельзя было ни есть, ни пить. И хотел он уж было от мучительной болезни удавиться. И говорила ему жена его: «Иди к раке блаженной Иулиании», Он же послушал ее, пришел один в полдень и помолился, отер песком болящие зубы, и тотчас получил облегчение. И пришел в дом свой, и уснул, и пробудился, уже ничем не страдая, и пошел по делам своим сено косить.
…Однажды ночью загорелось село, и объял огонь четыре двора средние. И восстала буря великая, и уже огонь к церкви приближался. Я же едва смог от жара вскочить в церковь и обхватить гроб святой обеими руками. И явилось в.руках моих нечто, точно вода, — и вверг ее в огонь против ветра, также и с другой стороны пожара. И вдруг ветер возвратился вспять и начал свиваться кругом, и два дома от края, будто водою, угасил. А по обе стороны четыре двора, также вместе соломою крытые, сохранил Бог от огня неповрежденными молитвою святой Иулиании.

…Соборной церкви попа Михаила попадья лежала в болезни пять месяцев. И отпев молебен и панихиду, и воду, освятив, испила, и отерлась песком от гроба святой, итотчас здрава стала, как будто никогда и не болела.

…Деревни Пансыревой человек именем Иосиф разболелся сильно. И болело у него горло, и не мог он говорить, лишь едва перстом указывал. И дали ему воды попить от мощей святой Иуяиании, и вдруг в тот же час здрав стал. И начал разговаривать ясно, как будто никогда и не болел.

…Села Лазарева христианка именем Фекла бесом одержима многое время была. И привели ее к раке святой Иулиании и молебен пели. И стала здрава и разумна.
И по сем многая чудеса творяше.

Таково житие блаженной Иулиании. Таковы ее подвиги и труды. Мы же о житии ее никому не рассказывали, покуда не преставился сын ее Георгий, и копающие могилу ему обрели мощи святые, источающие миро благовонное. И тогда только заставил себя написать житие святой, убоявшись того, что смерть застигнет меня, а житие святой забвению предано будет. И написал лишь малое из многого, да невелик труд пишущим и прочитающим сотворим.
Вы же, братия и отцы, не порицайте меня в том, что написал, недостойный. Не мните ложно, будто из-за того, что она мать мне. Но знает Всевидящее Око, Владыко Христос Бог наш, что не лгу.

Богу нашему слава всегда, и ныне, и присно, и во веки веков.
 Аминь.

(Выделения жирным шрифтом сделаны в тексте ред. С.Булашовой для удобства прочтения)

 Икона Праведная Иулиания Лазаревская 

Краткое описание жизни Святой Иулиании 

История жизни Иулиании Осорьиной, на первый взгляд, проста и неприметна. Праведная Иулиания родилась в Москве, в знатной и благочестивой семье, в 30-е годы XVI века. Оставшись в шесть лет сиротой, Иулиания попадает в Муром, где жила ее бабушка. Девочка была удивительно тихой и набожной. Она избегала детских игр и забав, предпочитая пост, молитву и рукоделие.
Слава о ее добродетелях и благочестии разнеслась по окрестностям. В шестнадцать лет Иулиания была выдана замуж за владельца села Лазарево Юрия Осорьина. Родители и родственники мужа полюбили кроткую и приветливую невестку и вскоре поручили ей ведение хозяйства всей многочисленной семьи. 
Домашние заботы не прервали духовного подвига Иулиании. Каждую ночь она вставала на молитву со множеством поклонов. Не имея права распоряжаться имуществом, всякую свободную минуту и многие ночные часы занималась рукоделием, чтобы на полученные средства творить дела милосердия. Искусно вышитые пелены Иулиания дарила в храмы, а остальную работу продавала, чтобы деньги раздать нищим. Благодеяния она совершала тайно от родных, а милостыню посылала по ночам с верной служанкой. Особенно заботилась она о вдовах и сиротах. Целые семьи кормила и одевала Иулиания трудами рук своих. 
Иулиания прожила с мужем в согласии и любви много лет, родила десять сыновой и трех дочерей. После трагической смерти двух сыновей Иулиания стала проситься отпустить ее в монастырь. Но муж ответил на это, что она должна воспитать и вырастить остальных детей. Всю жизнь Иулиания забывала себя ради других, поэтому и на этот раз она согласилась. Днем и вечером она занималась хозяйством, а ночами молилась, делала множество поклонов, сократив сон до двух-трех часов.
После смерти супруга Иулиания еще больше занялась делами благотворительности. Почти все состояние она раздала нищим и убогим, а сама дошла до крайней бедности, отказывая себе во всем. 
В царствование Бориса Годунова (1601—1603 гг.) случился страшный голод. Все лето шли дожди, а в августе наступили зимние холода. Хлеба не уродилось совсем. Нищета и запустение царили в доме Иулиании, но и в этот период она не переставала помогать людям и пекла хлеб, приготовленный из лебеды и содранной коры деревьев. 
Вскоре Иулиания заболела, но по-прежнему вставала по ночам и молилась. Перед смертью она призналась, что давно желала ангельского образа, но «не сподобилась ради грехов своих». Присутствовавшие при кончине видели, как вокруг головы ее появилось сияние в виде золотого венца «яко же на иконах пишется». Произошло это 15 января 1604 года. 
В 1614 году, когда копали землю рядом с могилой Иулиании для ее умершего сына Георгия, были обретены мощи святой. Они источали миро, от которого шло благоухание, и многие, особенно дети, получали исцеления от болезней. В том же году праведная Иулиания была причислена к лику святых. 
Род святой Иулиании не угас, и ее потомки оставили свой след в истории России. Один из них, Георгий Михайлович Осоргин, был расстрелян на Соловках — это описано у Солженицына в «Архипелаге ГУЛАГ». В Париже живет Николай Михайлович Осоргин  —  профессор Православного богословского института, регент Сергиевского подворья, основанного его дедом, автор ряда книг. 
Храм в селе Лазарево, где находились мощи святой Иулиании, был закрыт в 1930 году. Рака с мощами, перенесенная в Муромский краеведческий музей, стояла рядом с мощами святых Петра и Февронии Муромских. Сейчас мощи святой праведной Иулиании Лазаревской возвращены Православной Церкви и находятся в Муромском Николо-Набережном храме Мурома. 
 

Внутреннее убранство церкви  в селе Лазарево

Село Лазарево. У святого колодца